Калмыкия Ньюс

Президент Калмыцкого общественного фонда «Национальное достояние» Басан Захаров

Важная информация!

О калмыцком воспитании

«Күн болх баhасн» — человек начинается с детства – говорили калмыки. И процесс воспитания начинался чуть ли не с самого рождения. Женщины носили детей не в двух руках, как принято сейчас, по-европейски, а «наклонивши свой стан, выставляют правое бедро вперед, на которое верхом сажают ребенка…, рукою придерживая дитя за ягодицы». Малютки крепко держались ручонками за одежду матери и, насколько им позволяли силы, сжимали ножки. Калмычки никогда не пеленали детей. Мальчиков учили ездить верхом с трехлетнего возраста, в 5-6 лет они уже были полноценными помощниками своих родителей или старших родственников, пасли скот, сопровождали взрослых на охоте, а к 12 становились лихими наездниками. Жизнь кочевников сама по себе является суровой, даже князья и ханы – элита общества – не имели возможности вырасти изнеженными. В то же время отношение к детям красиво передается в калмыцкой пословице: «бичкн күүкд – бурхн мет» – маленькие дети подобны Богу. Имелось в виду, что они безгрешны и им нельзя говорить неправду, обманывать.

Скот – основное богатство кочевников, легко отчуждаемое имущество. И мальчиков с детства учили не только пасти, но и охранять скот, читать следы. Для степняков кража лошадей была одним из опасных, но и излюбленных занятий, в которых они могли показать свою сноровку и удаль в мирное время. Поэтому лошадей и скот в целом охраняли очень бдительно, по сути, каждая кража лошадей становилась небольшой войсковой операцией.

В старину большую роль в воспитании воинов играла облавная охота. В ней могли участвовать тысячи воинов, причем наравне со взрослыми участвовали и подростки. Такая охота длилась иногда несколько месяцев. Фактически это была крупная войсковая операция. Её смысл заключался в том, что сначала все участвующие в охоте создавали огромный круг, затем, постепенно сжимаясь, как бы запирали зверей в этом круге. Горе было тому воину (даже если это несовершеннолетний юноша), который выпускал зверя. Участвуя в облавной охоте, подростки учились строжайшей дисциплине, выносливости, координации во времени и пространстве. Успех охоты зависел от синхронности действий участников, за ней следили строжайшим образом. Существовала целая система знаков – команд. Противники монголов, а впоследствии и ойратов, не раз поражались умению наших предков действовать в бою синхронно и слаженно как один человек. Думаю, что участие в подобной охоте для молодых людей было чем-то вроде обряда инициации.

Цаган Сар для всего монголоязычного мира был и остается самым долгожданным и радостным праздником. В старину в один из дней празднования устраивались своеобразные поединки между молодёжью. Этот обычай сохранялся у донских калмыков вплоть до революции. С разных концов станицы два отряда молодёжи, под задорные крики, призывы взрослых мужчин, женщин, детей и, конечно же, девушек, сходились в самой настоящей «рубке», только вместо сабель в руках у бойцов были плетки «маля». Во время схватки молодые ребята показывали свою удаль, характер, волю и воинское умение. Такие «забавы» впоследствии делали калмыцких воинов непревзойденными «рубаками». Во время русско-японской войны калмыки-казаки зачастую во время боя обходились без сабель, орудуя лишь малей, чем повергали в животный ужас потомков самураев, которые были не очень хорошими кавалеристами.

Ещё одной важной чертой воспитания было умение контролировать свои отрицательные эмоции и чувства, такие как печаль, скорбь, страх, боль. Простой вздох считался грехом. Что интересно, калмычки не кричали даже во время родов. Суровые условия не позволяли нашим предкам даже на короткий промежуток времени быть пессимистами, поддаваться душевной или физической боли. Как подметил И.А. Житецкий в 80-х годах XIX века: «…калмыки чрезвычайно жизнелюбивы. Этим объясняется, между прочим, почти полное отсутствие среди калмыков самоубийств…». Кроме того, умение контролировать отрицательные эмоции позволяло тренировать и накапливать духовную силу. Многие калмыки во время битв входили в особое состояние духа, когда они не чувствовали боли, усталости, наоборот их силы как будто удесятерялись, их не брали ни пуля, ни меч, ни штык, ни какое-либо другое оружие. Думаю, что именно контроль над отрицательными эмоциями был основой появления такого состояния духа.

Значимой составной частью воспитания была борьба «ноолдан». Вот как ее описывает Пармен Смирнов, священник и автор одного из первых русско-калмыцких словарей: «…начинается борьба, которая напоминает сцену Ермака Тимофеевича с Магмет-Куллом! Соперники не щадят себя, делают всевозможные усилия, чтобы выйти победителем. На полунагих телах борцов ясно можно видеть чрезвычайное напряжение мускулов, которое могло доставить богатые образцы для живописи или скульптуры». Чтобы побеждать, нужно было иметь не только огромную физическую силу и выносливость, но и несгибаемую волю к победе. По правилам лимит времени схватки не был ограничен. Для мальчишек борьба была одним из самых любимых занятий, впоследствии из их среды выходили профессиональные борцы, которых в каждом улусе было по нескольку человек.

Стратегическую роль в воспитании подрастающего поколения играло устное народное творчество. Жемчужиной калмыцкого фольклора является героический эпос «Джангар», носителями которого было отдельное сословие сказителей – джангарчи. Карьера джангарчи была почетной, ведь чтобы стать им, было необходимо обладать рядом качеств: иметь музыкальный слух, быть мастером слова, обладать невероятной степенью концентрации, быть высоконравственным и, конечно же, вести строго определенный образ жизни. Род, из которого вышел прославленный джангарчи, автоматически становился известным во всех кочевьях. «Джангар» обладал волшебной магической для калмыков силой притяжения. Послушать величественные песни эпоса, старинные легенды, сказки собирались и стар, и млад. Очевидцы утверждали, что калмыки могли трое суток подряд с небольшими перерывами на еду и сон слушать о битвах богатырей, о величии степных красавиц. Зимними сибирскими вечерами мой отец, как и остальные мальчишки, с упоением слушал песни эпоса¸ в мечтах воплощаясь в любимых героев и забывая о постоянном голоде. Думаю, что во многом благодаря эпосу, отец сформировался как мужчина, как личность. Он обладал несгибаемой волей, всегда держал данное слово, был суровым, но глубоко любящим отцом. Понятие чести для него не было абстрактным. Возможно, подсознательно он всегда старался быть похожим на своего героя из детства Хонгора Алого Льва.

Калмыки всячески поощряли тягу подрастающего поколения к знаниям и справедливо считали, что юноша, познавший разные страны, мудрее старика всю жизнь прожившего на одном месте. Случаи, когда родители влезают в долги, продают скот и дома для того, чтобы найти средства на обучение детей, нередки и по сей день. Дети, воспитываясь в такой среде, охотно осваивали знания и оправдывали надежды родителей. Как отмечал, И.И. Попов долгое время обучавший калмыцких мальчиков: «Что касается до духовных способностей, то калмыки выгодно отличаются от других наций хорошей памятью, остроумием, умением красноречиво говорить, усидчивостью в учении, терпением, внимательностью и охотою к нему. Нам приходилось обучать русской и монгольской грамоте очень много калмыцких мальчиков. Среди них была, конечно, разница в способностях, но не было ни одного лентяя и совершенного тупицы».

Калмыцкое воспитание немыслимо без уважительного отношения к старшим. «Старшего брата уважай на аршин, а младшего — на вершок», «У человека есть старшие, а у шубы – воротник», «Хорошо, когда старший ведет себя, как подобает старшему, а младший как младшему» — говорили калмыки Считалось, что нагрубить старшему по возрасту, всё одно, что нагрубить родителям. Когда старший или гость собирался в путь, молодые готовили его в дорогу и седлали коня. Когда пожилой человек заходил в дом, то молодые люди поддерживали его и открывали перед ним дверь; раньше старшего по возрасту или пожилого молодой человек не входил в кибитку и не садился. Младшие не вступали в разговоры взрослых. В торжественных случаях благопожелания первыми произносили более старшие по возрасту, а потом – остальные. Младшие должны были слушаться старших, не имели права вступать с ними в пререкания, повышать в их присутствии голос.

С детства детей приучали особой культуре благодарения. «Сделав добро – забудь о нем, получив добро – обязательно отблагодари».

В суровых условия степи одним из основных законов выживания был – «помоги ближнему!». Калмыки всегда бескорыстно оказывали помощь попавшим в беду, даже если это были незнакомые люди, иноверцы или иноземцы. Любой калмык знал: в пути он может смело рассчитывать на помощь людей. Даарснд hал түл, олсснд ботаха чанг – замерзшего обогрей, голодного накорми – гласит народная система воспитания.
В калмыцком обществе почитались такие качества как благородство, великодушие: «сәәг күндлхлә – мис, мууг күндлхлә – бар – уважишь сильного подобен кошке ты, уважишь слабого – ты барс.

Отдельно нужно сказать об употреблении мата. Калмыки считали мат «словесной кислятиной» и вплоть до революции калмыки не употребляли его в речи, более того презирали любителей разговаривать матом. Существует мнение, что мат это закодированное проклятье и матерящийся заклинает самого себя и своих близких на беды.

Испокон веков у всех народов одним из основных принципов воспитания был собственный пример. Наши предки глубоко осознавали насколько ответственна миссия родителей, ведь ребенок на подсознательном уровне всегда старается подражать им. Поэтому взаимоотношения между членами семьи основывались на глубоком взаимном уважении. Отец был признанным главой семейства, жена всегда всячески подчеркивала социальную роль мужчины. Ему первому подавали еду и питье, ему принадлежало главное место в доме, его слово всегда было последним, а его решения не подлежали оспариванию. Жена и дети обращались к отцу всегда уважительно на Вы. Та гисн таалснла әдл, чи гисн чичснлә әдл – «Вы» звучит как ласка, «ты» как толчок – считали калмыки.

В то же время роль женщины – хранительницы очага — была не менее велика, ведь на ней лежала основная нагрузка по воспитанию подрастающего поколения. Дети настолько любили и уважали мать, что, будучи уже взрослыми беспрекословно выполняли все её малейшие просьбы. Женщина в калмыцком обществе была образцом нравственности. «Мораль женщины калмычки – высокая мораль и она, как воспитательница, дает детям безусловно твердые устои нравственности, идеи правды, добра, верности долгу, беззаветной покорности и стоической выносливости», — писал Г.Н. Прозрителев. Мужчины никогда не позволяли себе повысить голос на женщину, не говоря о том, чтобы ударить, и не допускали каких-либо грубых выражений или проявлений распущенности в их присутствии. Кстати, калмыки практически никогда не употребляли мата, считали его «словесной кислятиной». Нравственность калмыцкой женщины, её преданность семье ценилась не только калмыцкими мужчинами, но и окрестными народами. Например, казахи считали, что если мужчина, взявший в жены калмычку, тем самым укрепляет свой род и привлекает благополучие на многие поколения. А если эта женщина родит и воспитает ему сыновей, они будут такими же непобедимыми как ойратские воины. Именно из-за уважения к жене калмыки редко позволяли себе многоженство, хотя по законам это не было запрещено. Вторую жену брали в случае бездетности, и то лишь с согласия первой жены. Практически все писатели, чиновники, исследователи, писавшие очерки, заметки, книги о калмыках отмечали высокую нравственность в их среде. Из века в век семейная гармония старших поколений передавалась младшим.

Таким образом, дети воспитывались в высоконравственных семьях, где мужчины олицетворяли истинно мужское начало, а женщины истинно женское и, естественно, старались быть похожими на своих родителей. Раздельным было и воспитание. Кююкн урн – экин кеермдж, кёвюн урн – эцкин кеермдж – дочь – украшение матери, сын отца. Мальчики, получали, как и подобает будущим воинам суровое воспитание, с малолетства они вовсю помогали отцу: следили за скотом, помогали в охоте, постигали боевое искусство, развивали закалку и выносливость. Девочек, наоборот, холили и лелеяли, но и неженок из них не делали. С раннего детства девочки помогали матери по хозяйству. К 13-14 годам они уже могли делать всё, что должна уметь взрослая женщина. По калмыцким традициям, прежде чем взять в жены девушку из дальних хотонов, проводили настоящую разведывательную операцию. Для начала засылался родственник якобы по какому-то делу, не относящемуся к свадьбе, например, забрел в поисках скота. По законам калмыцкого гостеприимства его привечали, а он, не говоря об истинных причинах, наблюдал за девушкой: хорошая ли она хозяйка. Затем по приезду домой подробно рассказывал обо всем, что видел. После этого делали вывод: стоит ли засылать сватов. Неженке, лентяйке или вертихвостке выйти замуж было очень и очень непросто. Чем жениться на неряхе, лучше всю жизнь оставаться холостым – говорили калмыки.

В целом, система воспитания у калмыков отличалась суровостью и строгостью, дети с раннего детства учились отвечать за свои поступки и уметь находить выход из любой сложной жизненной ситуации, в т.ч. и экстремальной. Для этого их развивали как интеллектуально, так и духовно (нравственно), и физически, благодаря чему мы сохранились как нация и не затерялись в Истории.

Благодаря устному народному творчеству, прежде всего, героическому эпосу «Джангар», сказаниям и песням о героях прошлых времен калмыки сохранили воинский дух предков и государственное мышление. Мальчики и девочки с младенчества впитывали в себя народное понимание красоты, чести, этики, добра. Калмыки всегда были верными своей клятве. Коммунисты знали, какое влияние имеет эпос на калмыков и использовали его: бойцы Красной Армии наравне с присягой принимали клятву богатырей «Джангара». 110-ая Отдельная Калмыцкая кавалерийская дивизия защищала участок фронта от станицы Семикаракорской до станицы Багаевской (58км), в четыре раза превышающий норму, от атак танкового(!) корпуса, поддерживаемого артиллерией и авиацией. Даже оказавшись зажатыми в фашистские клещи, калмыки отступили, только получив соответствующий приказ. Именно здесь истекающий кровью сержант Эрдни Деликов крикнул: «Бейте фашистских гадов! Калмыки не отступают!». Первыми красноармейцами, упомянутыми в берлинской прессе за сумасшедший героизм были именно калмыки. Даже КККК (Калмыцкий кавалерийский карательный корпус) отличился в ряду всех национальных частей войск вермахта тем, что в его рядах не было зафиксировано ни одного случая предательства. Большинство солдат КККК были не подлецами и проходимцами, а, скорее, обманутыми, поддавшимися на немецкую пропаганду людьми, у которых накопились огромные претензии к коммунистам, агрессивно уничтожавшим их материальную и духовную культуру, религию.

Народная культура калмыков напрочь отвергала подлость, стяжательство, воровство, мошенничество, предательство. Уважением пользовались люди, обладающие следующими чертами: честность, открытость, порядочность, верность данному слову, отвага, удальство, выносливость, умеренность, стойкость к страданиям, оптимизм.

Президент Калмыцкого общественного фонда «Национальное достояние» Басан Захаров