История жизни американского Калмыка

Американские калмыки СОХРАНЯЯ ЗАКОН ОТЦА
Новости Калмыкии: История жизни американского Калмыка

Как правило, американские калмыки, эмигранты начала и середины XX века, а также их дети неплохо владеют родным языком, русский знают лишь отчасти. Мой собеседник Алексей Иванчуков — исключение из этого правила.

Прекрасное знание калмыцкого и русского говорило о многом, в первую очередь, о том, что Любовь к исторической родине была привита через язык, в тоске по дому, в надежде на то, что он, сын эмигрантов первой волны, когда-нибудь увидит бескрайние степные просторы на юге России. И первый мой вопрос был именно об этом.

— Алексей Санджинович, вы родились и выросли не в России, откуда такое прекрасное владение калмыцким и русским языками?

— Это бесконечная заслуга моих родителей. Моего отца звали Санжа Иванчуков, мою маму — Сяяха, в девичестве Амарханова. Мои родители эмигрировали во время Гражданской войны. Через Крым попали в Турцию, а затем уже перебрались, как и многие другие земляки-калмыки, в Болгарию. Мы все, пять братьев и сестер, родились в Софии. Я сам родился в 1933 году, у меня еще были две старшие сестры, Мария и Вера, я средний, потом сестра Галина и брат Наран. Так вот, когда мы жили в Софии, отец сделал закон, чтобы дома мы все говорили исключительно на калмыцком языке. Что мы и делаем до сих пор. Когда я встречаюсь со своим братом и сестрой, двух старших сестер, к сожалению, уже нет в живых, мы автоматически переходим на калмыцкий язык. До сих пор! Это был закон отца! Кроме того, в Софии, затем в Германии родители отдавали нас в русские эмигрантские школы. Родители верили, что, может быть, мы вернемся на родину, поэтому необходимо было знать русский язык. У них всегда была мечта попасть на родину.

— Вы говорите, поколение ваших родителей мечтало вернуться на родину?

— Ну, конечно, хотя они были ярыми антикоммунистами, мой отец воевал против большевиков. И поэтому они уходили за границу через Турцию. Я всегда помню, хотя был малышом, встречи наших стариков. Сядут и вспоминают о том, как они жили на родине, как все было раньше. Манцын Гол вспоминали, как уходили через него. Но все-таки они надеялись, что когда-нибудь… Они всегда вспоминали свою родину… это была тоска. Еще будучи в Болгарии, отец заставлял меня и мою младшую сестричку танцевать калмыцкие танцы.

— Откуда был родом ваш отец?

— Мы родом из Платовской станицы. Отец рассказывал, что Иванчуковы были крупными конезаводчиками в районе Новой Джиргасты. Мой отец очень хорошо разбирался в лошадях. Ростовский автор, Александровская, написала книгу о Сальском округе. Она постаралась поднять архивные данные, кто был атаманом с 1883 года, по 17-й год кто был атаманом. Между прочим, мой дядя рассказывал, что когда он был малышом, он часто играл вместе с Окой Ивановичем Городовиковым, они были ровесники, и он тоже из Платовской станицы. Помню, отец говорил, что он еще маленьким начал работать на конезаводе.

Очень часто приходилось кочевать с одного места на другое. Помню, мы поехали с ним на базар, где лошадей и коров продают, так он подойдет к лошади, откроет ей пасть и сразу мог сказать, в каком состоянии эта лошадь и сколько ей лет и так далее. Но тогда я даже не обращал на это внимания.

В Болгарии он работал чернорабочим на всех работах, которые он мог найти, чтобы прокормить пять детей. Это было очень тяжелое и трудное время для всех калмыков. Отец очень хорошо знал калмыцкие обряды, поэтому когда наши калмыки в Софии праздновали какой-нибудь праздник — Цаган Сар, Урюс-сар — обращались к нему за советом как и что делать.

Калмыцкая молодежь его почитала и всегда с ним советовалась. Отец умер во время войны, дядя Доржа, двоюродный брат отца Доржа Иванчуков, я помню, домой на спине его принес, и через две-три недели он скончался. Он похоронен в Софии, но я не знаю, где это место. Я был маленький тогда, сидел дома и ждал мать.

— После Болгарии вы куда перебрались?

— Это была история. Дело в том, что осенью 1944 года советские войска подходили к Болгарии. И все калмыки, которые там жили, решили перебираться в Германию, в ту часть, которую оккупировали войска «второго фронта». 4 ноября мы выехали в Мюнхен, а 10 ноября 1944 года в Софию вошли советские войска.

В Германии мы жили в большом беженском лагере Шьёзгаме. Там были русские, сербы, латыши, эстонцы, поляки, украинцы. Вскоре они все стали выезжать в различные страны, главным образом, в США. Некоторые поехали в Австралию, некоторые — в Канаду. Мои друзья по классу разъехались в разные страны, но нас не брали, потому что мы были азиатского происхождения. Не знаю, почему. Говорили, что во время Второй мировой войны, когда американское государство стало воевать с Японией, их (японцев) выслали тоже из городов, им построили бараки. Но это не было так ужасно, как случилось с калмыками, когда депортировали целый народ в Сибирь, где погибло много калмыков.

— Как долго вы там пробыли?

— Мы прожили в том лагере не долго, народ начал разъезжаться по разным странам, население лагеря уменьшилось, и его закрыли. Там я посещал русскую гимназию имени Ломоносова, но учеников стало мало, и гимназия тоже закрылась. Седьмой класс я учился в ней. Я помню, в Шьёзгаме директором был историк по фамилии Николаевский.

Он меня вызвал к доске и вдруг спрашивает: «Алексей, ты знаешь, как ваши калмыки узнавали, как враг приходит?». Я ему отвечаю, что не знаю. А он говорит: они прислоняют ухо к земле и могут издалека слышать топот коней. Но это я же не знал, а отец скончался, так что он не мог мне это объяснить. Он был очень хорошим учителем, все учителя были хорошие. В Мюнхене была русская гимназия «Милосердный самарянин», и в восьмой класс я перешел туда. Приходилось ездить каждый день туда и обратно, приблизительно 20-25 километров. Это была классическая русская гимназия, где нам преподавали, помимо русского языка, немецкий, английский, латинский языки, историю, географию и т.д. Это была классическая гимназия, все учителя были с большим опытом. Моим любимым учителем был географ.

— Но вам удалось выехать в Америку, как это произошло? В 2011 году вы отмечали 60-летие калмыцкой диаспоры США.

— Нам было печально, что мы не можем выехать за границу, но и оставаться в Германии было невозможно, мы никогда не смогли бы стать германскими гражданами. Хорошие люди в Америке начали ходатайствовать о том, чтобы нас, калмыков, пустили в Америку. Я точно помню, что Александра Толстая, младшая дочь Льва Толстого, руководила «Толстовским фондом», который помогал беженцам.

Они начали ходатайствовать и подали прошение в американский конгресс. Им удалось добиться того, чтобы изменили закон, и нас, калмыков, приняли в Америке.

Помогла нам попасть в Америку международная организация по делам беженцев. В то время в Германии я со своим другом Улюмджей участвовал в эмигрантском скаутском движении. В августе 1951 года в Австрии проходил всемирный скаутский съезд. Наша организация в Германии выделила нам деньги и отправила на этот съезд. Всемирная ассоциация скаутов не признавала эмигрантскую скаутскую организацию, поэтому мы примкнули к немецким скаутам и выехали на съезд. В той группе нас было 6-7 человек, из калмыков в этой группе были я и Улюмджя. Мы носили немецкую скаутскую форму. Скауты видели, что мы и не немцы, и не русские, нас останавливали и расспрашивали. Но нам это было интересно.

Один из руководителей всемирного скаутского съезда, узнав, что мы калмыки, подошел к нам и сказал, что мы должны вернуться в лагерь в Мюнхен, так как нам, калмыкам, разрешили выехать в Америку. Мы обрадовались и поехали домой.

— Как вас встретила Америка?

— В Америку моя семья прибыла 25 декабря 1951 года. Мой друг Улюмджя тоже летел этим рейсом. Мы были первой группой из Германии, которая приехала в Америку, нас в группе было 10 человек. Но мы не смогли сразу оформиться, так как прибыли на Рождество, и тогда наш пароход встал на якорь рядом со статуей Свободы в Нью-Йорке.

Нам подали рождественский обед — индюшку и пирог из тыквы. А на следующий день нас зарегистрировали и отвезли в штат Нью-Джерси. Тогда мне было 18 лет. Мы должны были раньше приехать, но нам сказали подождать, так как необходимо было время, чтобы нас быстро временно разместить. Они поместили нас в бараках, где держали раньше немецких пленников.

Нам помогали Толстовский фонд и Христианская организация. Эта организация ассигновала 200 000 долларов на наше размещение. И мы за это им благодарны. Но там мы были только неделю. В городе Хауэлл был Николай Корольков, который давно жил в Америке, работал инженером и был начальником Казачьего общества. До этого приехали три калмыка из Австрии, и они выбрали нашу первую семью, чтобы поехать в Хауэлл. Потом к нам стали приезжать другие родственники, и у нас образовалась община в г. Хауэлл штата Нью-Джерси. Одна часть попала в Филадельфию, другая — в Хауэлл.

— Новая и незнакомая страна. Как вы проходили адаптацию в ней?

— Моя первая работа — фабрика еврейских продуктов. Я заведовал большим медным котлом, в котором мыли всякие овощи. Мой первый заработок составил 90 центов в час, но это было достаточно в первое время.

Там я познакомился с молодым американцем, он работал каменщиком. Он меня пригласил быть его помощником. Я помогал ему мешать бетон и выполнял разную подсобную работу, он мне платил 5 — 6 долларов в час, это было гораздо больше. Он начал знакомить меня с американской жизнью, повез в итальянский ресторан и заказал пиццу. Я спрашиваю у него, что это? Это пицца-пай, ешь. Потом он научил меня управлять машиной.

У одного водителя компании, где работал, я за 100 долларов купил старый автомобиль 1932 года выпуска. Мы все, я и мои две старшие сестры, научились на ней ездить, катаясь вокруг дома. Потом сдали экзамены и получили водительские удостоверения. После того я купил другую машину, кажется, Шевроле 1949 года.

Через полгода года меня призвали в американскую армию. В то время у меня была только «гринкарта». Тогда шла корейская война, поэтому в армию забирали всех, независимо от возраста и статуса. В армии распределение шло в зависимости от уровня образования. К тому времени я уже свободно говорил по-английски.

Меня определили в пехоту в штат Джорджия на юге страны. Я попал в школу связистов, в сигнализационный корпус. Там в течение шести недель обучали стрелять и т. д., остальное время преподавали спецкурсы по радиоделу, электричеству и т.д. Один из моих знакомых сослуживцев сказал, что вышел закон, по которому эмигрант, приехавший в Америку легально, живущий более года в Америке и прослуживший три месяца в армии, мог написать заявление на гражданство. Я это и сделал.

По процедуре необходимы два свидетеля. Я пошел к старшему сержанту и рассказал ему о своей проблеме. Он посмотрел вокруг, увидел двух сержантов и сказал им: вы будете его свидетелями. Они подписались, что меня знают, доверяют, что я нормальный человек. Через некоторое время меня вызвали в город Сарана, что на юге штата Джорджия, где я дал присягу перед государственной комиссией и стал гражданином США. Там, перед судебным заведением, я впервые увидел четыре большие пальмы. Я мечтаю вновь поехать в Сарану и увидеть, стоят ли эти пальмы.

После окончания этих курсов мы ждали распределения по всему миру, где необходимы такие специалисты. Но почему-то меня не определяли. Всех направляли, кого в Германию, Японию, Корею, на Аляску и т.д., а я сидел и ждал. Наконец сказали: «Ты поедешь в штат Колорадо, и там тебя определят дальше». Я обрадовался, так как хотел узнать страну. Но потом меня перенаправили в штат Иллинойс, что в 30-ти милях южнее города Чикаго.

Там я проходил службу. Она была скучной. Я познакомился с одним фотографом и стал ему помогать, а вскоре сам стал фотографом. Это было куда более интересным занятием. Так пролетело два года, во время службы я прошел краткосрочные курсы, сдал экзамен в американской гимназии и получил удостоверение о среднем образовании. После службы вернулся в Хауэлл. Вскоре мы семьей переехали жить в Филадельфию, где я трудился на различных работах. Но потом решил пойти учиться дальше.

— Я слышал, что вы были студентом Николая Николаевича Поппе?

— Я решил, что мне надо поехать в Вашингтонский университет, где преподавал Николай Николаевич Поппе. В Филадельфии мы организовали кружок ревнителей калмыцкой культуры, куда пригласили Н. Н. Поппе прочитать нам лекции по истории и языку. Так что я был с ним знаком, и я знал, где он работает.

Сначала я некоторое время учился в Колумбийском университете, хотя он очень дорогой. Но за то, что я служил во время войны, государство выделяло ветеранам некоторую сумму на обучение. Где-то 110 долларов в месяц. Там я обучался два-три семестра, однако жизнь в Нью-Йорке была очень дорогая, и я автобусом из Хауэлла ездил туда на учебу. Вскоре я снял в эмигрантской семье одну комнату, встретил своих «мюнхенских» одноклассников.

Но затем я решил переехать в Вашингтон, где учился мой младший брат Наран. Там я встретился с русским парнем, знакомым по лагерю, он учился в докторантуре и организовал курсы русского языка в штате Вермонт.

Он попросил меня ему помочь и сообщил, что я могу записаться на бесплатные курсы княгини Волконской. Она преподавала русскую литературу и русский язык в престижном колледже, где обучались дети богатых американцев. Так вот, в этом летнем лагере она преподавала методику преподавания русского языка. Одно дело просто владеть языком, а другое — методика преподавания. Это очень помогло мне в дальнейшей жизни.

В конце курса у нас был маленький вечер, на котором княгиня Волконская встала и сказала, что среди нас есть очень хороший преподаватель русского языка, и показала на меня. Я после этого вернулся в Вашингтон, где познакомился с преподавателями русского языка. Они всегда приглашали меня вести занятия по русскому, поэтому, будучи студентом, я преподавал русский язык.


Калмыкия

В г. Сьян штата Вашингтон меня пригласили в Русский дом, где американцы учили и практиковали русский язык. Начальник этого дома предложил мне стать менеджером Русского дома, и я согласился. Здесь я устраивал различные встречи, приглашал русских эмигрантов, в том числе я приглашал Н. Н. Поппе, он нам читал лекции, поэтому все были довольны.

— Здесь вы и познакомились со своей будущей супругой?

— Да, в этом Русском доме я познакомился с одной студенткой, на которой женился. Она американка, родом из штата Монтана. Когда родился первый сын, которого назвали Санджи в честь моего отца, мы окончили университет и поступили на работу в госдепартамент. Так началась моя профессиональная жизнь. Потом в Вашингтоне родился мой второй сын, мы его назвали Александром.

— Во время студенчества вы познакомились с советским калмыком Владимиром Павловичем Дорджиевым. Расскажите об этом.

— О, это интересный случай! Это произошло в 1959 году в Вене, в Австрии, на международном фестивале молодежи. В те годы Австрия была нейтральной страной, поэтому туда приехали студенты из всех стран. Американское государство поощряло тех студентов, которые говорят по-русски, и предлагало поехать на этот фестиваль. Я послал заявку, и меня выбрали. Государство выделило спецсамолет, чтобы мы полетели на этот фестиваль. Туда был отправлен джазовый оркестр из г. Нью-Джинса, чтобы показать американскую культуру. В Вене я вышел на советскую делегацию. Спрашиваю, среди вас есть калмык? Они сказали: нет, не знают.

Затем я встретил бурятскую делегацию, спросил у них. Так мы встретились и познакомились с Владимиром Павловичем. Он пригласил меня на обед и ужин два-три раза. Мы с ним ходили по магазинам. Я тогда купил и подарил ему на память красный свитер. Мы встретились с ним еще раз на футбольной площадке. Тогда была политика другая, мы даже не поговорили толком. Народ только вернулся из ссылки.

Следующий раз мы встретились с ним спустя тридцать лет, когда я приехал в Элисту на празднование 550-летия эпоса «Джангар«. Он ждал меня в гостинице. И он мне сказал тогда: «Алексей, в Вену я попал благодаря тебе. Когда узнали, что в американской группе едет американский калмык, выбрали меня, купили билет и направили в составе советской делегации». Мы с тех пор стали хорошими друзьями, он приезжал ко мне, жалко, что его уже нет в живых.

— Здесь, в Калмыкии, живут ваши родственники?

— Да, у меня был двоюродный брат Иван Иванчуков, его сестра Зина и еще одна старшая сестра была. Зина жива, а брат и старшая сестра скончались. Иван Иванчуков приезжал к нам в Америку. По ходатайству моего брата Нарана некоторые родственники сейчас к нам приехали в Вашингтон.

Цаган Канкаева


Калмыкия

Один комментарий на “История жизни американского Калмыка”

  • Dossan Baimolda:

    Уважаемый редактор!
    Долгие годы я ищу этого замечательного человека и моего друга. Я сним встретился в весной 1998 год в г.Праге, Чешская Республика. Я это время работал корреспондентом Радио Свобода. Мы сним провели очень интересную интервью для радио о жизни и судьбе Калмыков в США и Западных странах. Когда я был в 2000 году по командировке в США был гостем в его дом в г Арлингтоне. Я хотелбы общаться с ним. Мой емайл адрес: dosanb@hotmail.com,
    тел +7-7772333624. Большой привет моему другу. Верю что он жив и счастлив.
    Профессор, доктор Досан Баймолда
    Алматы, Казахстан

Оставить комментарий

Поиск
Калмыкия
Алексей Орлов уволит
Калмыкия ВКонтакте Калмыкия Твиттер


Фестиваль тюльпанов

Фестиваль лотосов
Басан Захаров
Фестиваль Ойрад тумэн
Необходимо активизировать работу!
Работа в Калмыкии