Калмык, который защищал Дом Павлова в Волгограде

09.05.2013

Неизвестные защитники Дома Павлова:
Калмык-снайпер Хохолов Гаря Бадмаевич

Есть в Волгограде место, которое во всем мире известно не меньше Мамаева кургана. Это 4-этажный жилой дом в центре города, ставший знаменитым во время Сталинградской битвы. Он считался одним из престижных, и до войны в нем жили специалисты промышленных предприятий и партийные работники.

Дом был построен таким образом, что от него вела прямая дорога к Волге. Это обстоятельство послужило причиной того, что советское командование, оценив дом как важный тактический узел, поставило перед гвардейцами 13-й дивизии генерала Родимцева задачу любой ценой захватить его и прочно удерживать. Что и было выполнено: на штурм пошла целая рота.

В живых остались только четверо бойцов, в том числе сержант Яков Павлов, по фамилии которого красноармейцы и прозвали дом. Красноармейцы отражали атаки противника до тех пор, пока не пришла помощь. Примечательно, что на оперативной карте командующего немецкой группировкой Паулюса дом был обозначен как крепость.

Среди защитников Дома Павлова был наш земляк, уроженец Лаганского района, боец 13-й Гвардейской стрелковой дивизии Гаря Бадмаевич Хохолов (на снимке). Долгое время считалось, что дом обороняли 24 солдата девяти национальностей, которым уже после войны присвоили звание Героев Советского Союза.

На самом деле было 26 бойцов 11 национальностей. Как оказалось, из списков военная цензура вычеркнула калмыка Гаря Хохолова, представителя депортированного народа, и абхаза Алексея Сукбу (по некоторым документам Цугба), который попал в плен и служил в РОА. Лишь в 21-м веке на мемориальной доске, установленной на Доме Павлова, появились фамилии этих героев. Но справедливость так и не восстановлена полностью.
Гаря Бадмаевич умер на 90-м году жизни, не дождавшись указа о присвоении заслуженной награды…

Собственно, для скромного немногословного степняка это было не важно. «Воевал я везде одинаково: что на Курской дуге, что в Сталинграде, бил врага, защищал родину. Одной медали не додали, ничего, — храбрился ветеран в ответ на сетования про допущенную несправедливость. — Зато выросли дети, подрастают внуки, все живы и здоровы. Сам я после двух смертельно опасных ранений чудом выжил, прошел Широклаг, перенес депортацию калмыцкого народа, живу в окружении близких у себя на родине».

О том, что он является защитником легендарного Дома Павлова, Гаря Хохолов узнал случайно. Напомним, весной 1981 года он в числе передовиков производства совхоза «Красинский» был награжден турпутевкой в Волгоград. Поездка для Хохолова была особенно дорога, ведь он оборонял этот город осенью 42-го. Рассказ экскурсовода о боях в Сталинграде вызвал в душе Гари Бадмаевича живые воспоминания о тех далеких событиях, и он постепенно начал понимать, что прославившийся героизмом своих защитников Дом Павлова и есть то самое здание, в котором он 51 сутки отбивал атаки немцев… В зале музея-панорамы «Сталинградская битва» Гаря Хохолов увидел список бойцов — павловцев. Сквозь слезы он снова и снова перечитывал имена тех, с кем провел здесь самые трудные дни боев, но … не находил своей фамилии.

— От экскурсии я отстал, меня била дрожь, охватили жуткое волнение и обида… Не знал я до того дня, что вместе с другими товарищами совершил героический подвиг, защищая Дом Павлова. Чтобы доказать это, мне понадобились многие годы переписок, поисков архивных документов, тяжелых воспоминаний, в ходе которых буквально пошагово восстанавливал события тех суток. Спасибо памяти, не подвела, — со слезами на глазах лет 10 назад рассказывал Хохолов в интервью газете «Известия Калмыкии». — Мои слова потом сравнили с записями других павловцев и документальными материалами из военных архивов и пришли к выводу, что я не лгу. Но если бы не активность и бескорыстная помощь лаганских музейных и архивных работников, поддержка земляков, я бы, наверное, оставил эту затею…

Воспоминания старого солдата отличались не только точностью, но и объективной оценкой, происходивших тогда с ним событий: «В ночь на 20 сентября 42-го переправились на барже в горящий город. И сразу в бой. Затем остановились. Завели нас в подвал какого-то дома. Горела коптилка, и при ее свете нас переписали пофамильно. Говорил я по-русски плохо, но до сих пор у меня хранится красноармейская книжка с личной подписью комроты-7 И.И. Наумова: 13-я ГСД, 42-й ГСП, 3-й ГСБ, 7-я стрелковая рота, дата — 20 сентября 1942 года. Потом нас повели дальше — здесь уже свистели пули, вспыхивали ракеты, чувствовалась передовая … Собралось нас человек двадцать. Комвзвода объяснил — город почти весь у немцев, но мы будем держаться в этом доме.

Последний бой был рано утром 25-го ноября. Комроты ночевал вместе с нами, объяснил задачу. Он первым пошел в атаку — выпрыгнул в окно и крикнул: «За мной, вперед!». Немцы открыли плотный минометный огонь. В нескольких шагах от дома меня по ногам полоснуло из пулемета, и я свалился как сноп. Чувствовалось, что наших полегло немало.

Нас, раненых, вынесли к Волге. Но переправа не работала — по реке шел битый лед. Никто нас не перевязывал, я испытывал жуткие мучения в течение пяти суток. Думал, что это конец. И только в госпитале ЭГ-3638 в городе Ершове Саратовской области я поверил в свое спасение».

«Помню бесконечные фашистские атаки: над домом кружились немецкие самолеты, не стихали артиллерийский, минометный и пулеметный обстрелы. Немцы штурмовали дом по нескольку раз в день. На всю жизнь запомнил запах гари, известковой пыли, разъедавшей глаза. А еще пронизывающий осенний ветер и горелую пшеницу, которую жевал, чтобы утолить голод. Дом мы приспособили к круговой обороне: заминировали подступы к зданию, укрепили оконные проемы, в стенах пробили амбразуры. Вместе с товарищами прорыл траншею до мельницы, где находился наш наблюдательный пункт. Благодаря этому поддерживалась связь с командованием, доставлялись продукты, боеприпасы. Каждый раз, как только немцы пытались приблизиться вплотную, мы встречали их шквальным огнем.

В один из дней ротный вручил мне снайперскую винтовку и приказал: стрелять по бензобакам машин противника и водителям, но не выдавать себя. Занял свой пост в северо-западной стороне дома. На другом наблюдательном пункте дежурил второй солдат. Я протянул к нему проволоку, чтобы таким образом держать связь. Когда один из нас делал передышку, второй выцеливал противника. Кого-то из нас должны были убить. Жив я. Как звали того украинского парня, к сожалению, не помню.

Снайперскому делу учил меня русский Анатолий Чехов. Он тогда уничтожил более 200 немцев. Сам генерал Родимцев вручил Анатолию орден Красного Знамени. У меня орден Отечественной войны II степени, медали «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне». Есть другие знаки отличия, к примеру, звание «Отличный снайпер» получил 7 ноября 1942 года», — рассказывал в одном из своих последних интервью нашей газете Хохолов.

Герой похоронен на родине, в с. Красинское Лаганского района. Как вспоминают односельчане, умер ветеран без обиды в сердце. «Почестей и славы мне не надо, — подчеркивал Гаря Бадмаевич. — Главное, чтобы внуки и правнук знали: их дед воевал честно и отважно».

По теме: 1 калмык — 1 танк: О том, как храбрые калмыки взрывались с танками